Закон сильного - Страница 131

131

Единственное, что остается мне теперь — держаться подальше от магов и магии до конца дней. И если первых я с превеликим удовольствием не видел бы ближайшие три столетия, то вот насчет второй… Магия вошла в мою жизнь слишком прочно. Отказаться от нее так же "легко", как отрубить себе руку или ногу. Я не сделаю этого ни за что — и будь что будет. Протяну, сколько получится. А когда везение кончится, и свора возьмет мой след, сделаю все возможное, чтобы не даться им в руки живым.

Полыхнул ослепительной вспышкой взрыв. От грохота заложило в ушах. Беззвездное небо, как же хорошо избавиться от слепоты и глухоты! Хоть какая-то польза от соединения аур с этим уродом. Сила вернулась полностью, осталось лишь придумать, как ей теперь воспользоваться.

Похоже, так положили звезды: быть мне вечным отщепенцем. Из городского отребья, да в маги-отступники. Просто головокружительный взлет. Захочешь — нарочно не придумаешь!

Я дернул разбитую цепь. Свободен. Самое время поглядеть, что оставил в наследство несостоявшийся учитель…

Для начала меня крайне интересовал артефакт. Полезная штука этот то ли концентратор, то ли накопитель. Пока на мне ящеролюдовы браслеты — прямо таки незаменимая. На мгновение мне привиделась душераздирающая картинка, как я с трупом на плече отправляюсь разбираться с очередными уродами, что с завидным постоянством приносят кометы… Беззвездное небо! Интересно, можно ли как-то отделить артефакт от тела?

Я рванул мастерскую мантию, не жалея роскошного вишневого бархата. Градом разлетелись по сторонам узорчатые пуговицы. Полы распахнулись, и к ногам моим выкатился злосчастный свиток. Я сунул его за пазуху — спасибо звездам, к ящеролюдовой ученической одежке прилагался пояс из свернутой грубой веревки — и взялся было за рубаху, но тут же одумался. Разожрался, сорняк, как есть — разожрался. Вместо того, чтобы рвать тонкий шелк, я стянул с трупа рубаху, сапоги, штаны и аккуратно сложил рядом. Чтобы воспользоваться этим богатством, нужно по крайней мере разомкнуть цепи на руках и ногах, а это в ближайшее время мне не грозит. Вряд ли напильник — расхожая штука в хозяйстве мага. А лучше постараться сменять наверху на что-нибудь менее приметное.

Теперь артефакт. Я озадаченно уставился на синевато-багровые шрамы, уродливым клубком свивающиеся на пожелтевшей коже. Именно туда сходились основные линии всех контуров — таких же ярких и четких, как и при жизни обладателя. Неужели… Да нет, точно. Этот спятивший тип вживил трафарет внутрь себя и вывел к нему все плетенки. Кометы! Даже если я отыщу, чем выковырять серебряную основу, надо отсоединить и рассеять внешние контуры, завязанные на артефакт. Такой сложной конструкции мне сейчас ни за что не удержать.

Разочарованно поморщившись, я продолжил свое мародерство. Скользнул взглядом по одной из оставшихся пуговиц — и тихо выругался, понимая, что это не медь. Прикусил для проверки на зуб: на желтом металле осталась глубокая вмятина. Нечего сказать, скромностью запросов Айхерн не обладал. Вслед за золотыми пуговицами я содрал с покойника пять массивных перстней и солидного вида цепь. Совсем нелишние приобретения для парня в бегах, и все же… Беззвездное небо, лучше бы этот урод имел при себе хоть какой завалящий кинжал! Но ничего, даже близко напоминающего оружие, Айхерн не носил.

Сапоги покойника оказались мне безнадежно малы, и от того настроение, слегка приподнятое удачным освобождением, испортилось уже окончательно. Я был один, в неизвестном куске подземного лабиринта, полного злобных магических тварей, босой, безоружный, с браслетами, сковывающими дар.

Словно в подтверждение этой идеи где-то вдалеке раздался душераздирающий вой, за которым последовали глухие удары. Хвостатые звезды, вступление в наследство откладывается! Отсюда надо драпать, и как можно скорее!

Вот только приготовить сначала несколько сюрпризов для местных тварей… Я склонился над трупом-артефактом, вытягивая нити. Рассеивающие — на цепь и ноги ниже колен, жгучие — поверх браслетов, по связке замкнутых колец на каждую ладонь и щиты, плотно укутывающие руки до самого локтя.

Насколько я успел понять из прервавшегося рассказа, здешние хиконты — потомки в далеком поколении слуг и солдат даларитов, укрывшихся в развалинах цитадели и изменившихся под действием магического поля. За исключением мелкого. Остальное не выходило за пределы домыслов. Но я готов был спорить на столетие-другое в блокирующих браслетах: эманации твари ощущают не хуже прирожденных магов.

Тревожные звуки повторились, уже ближе. На сей раз выли в два голоса, на разные тона. Кометы!

Я встал, подбирая длинный конец волочащейся по полу цепи и осторожно подошел к двери, прислушиваясь к звукам. Точнее, попробовал подойти. Ящеролюдова мантия, длиной до самого пола, мешала неимоверно. Я попытался представить себе драку в этой штуковине, выругался и, поднапрягшись, отодрал солидный кусок подола. Получилась не то длинная неуклюжая рубаха, не то мешковатая насмешка над черными мантиями боевиков.

Тихо. Только слабый гул спящих плетенок по стенам — точно таких, как в другой, уже знакомой части ринских катакомб. От моего приближения светильники ожили, наливаясь приглушенным зеленоватым светом.

Коридор за дверью был совершенно прямым, довольно длинным. Через полсотни шагов он упирался в глухую стену, предлагая на выбор два новых, расходящихся в противоположные стороны. Насколько я мог разглядеть, ситуация там повторялась в точности.

Лабиринт. Готов поспорить, напичканный ловушками. Это обычная крепость сильна толщиной и высотой стен. В магических цитаделях борьба идет на хитрость и изобретательность. И если верить покойному уроду, я находился в самом сердце одной из них.

131