Закон сильного - Страница 147

147

В знакомом мне обеденном зале целыми остались лишь стол, достаточно прочный, чтобы вынести с достоинством все испытания, свалившиеся на его полированную крышку, и два кресла, в которых, не иначе, заседал во время пиршества кто-то из верхушки банды. Богатая инкрустация из ценных пород дерева, украшавшая столешницу, дополнилась вырезанным поверх бранным словом, изрядным числом непристойных картинок, нацарапанных в старательных подробностях, а кроме того пятнами, потертостями и глубокими зарубками от ножей.

В приоткрывшуюся дверь проскользнула девушка с подносом в руках и большой корзиной на локте, из которой торчали знакомые горлышки винных бутылок от личного угрева поставщика. Почти половину лица девчонки занимал внушительный, расцвеченный на все краски от лилового до желтого синяк, настороженность и страх скользили в каждом движении. Не то, чтобы я старался запомнить всю прислугу в доме Угря, но лицо показалось мне смутно знакомым. Похоже, банда Безухого заполучила девушку вместе с домом, и досталось ей наравне с прочим имуществом бывшего хозяина. Обычная для Стрелки история. Пугливо озираясь, девчонка расставляла по столу содержимое подноса и явно опасалась, что на десерт нам понадобится кое-что, не имеющее отношение к пище. Аккуратная стопка лепешек опасно накренилась — девушка дернулась, придерживая ее второй рукой, и тотчас же локтем задела один из двух металлических кубков. Несмотря на изрядную помятость, сосуд резво покатился по столу. Я уже успел ухватить его, у самого края, когда девчонка, вздрогнув, отпустила лепешки и бросилась спасать кубок, мазнув рукавом по жирному куску бараньего мяса. Падающие лепешки выручил Безухий, служанка ойкнула, окончательно перетрухнув, и попыталась вытащить из корзины первую бутылку. Трясущиеся руки соскользнули с горлышка, последовавшего за этим жалобного звяканья южная душа князя не выдержала.

— Кыш, — велел он, отбирая у девчонки корзину.

Повторять дважды не пришлось. Служанка унеслась прочь так резво, что не догнала бы и магистр Илиро в своем нынешнем ящеролюдском обличье. А мне почему-то вспомнилась Кирия, величественно несущая по этим коридорам свое холеное тело. Падучие звезды, а ведь здесь оставались ее мать и сестры!

— Что с семьей Угря? — спросил я Безухого.

Тот взглянул на меня с явным удивлением.

— Старшую увели с ним, — сообщил он, — жену и остальных чародеи бросили. Я удивился. Проследил, чтоб не тронули. Кто знает, что потом. Чародеи поссорятса и помирятса, а нам все припомнят.

Я не был знаком ни с одной из этих женщин, но от слов Безухого почему-то полегчало на душе.

За разговором князь успел откупорить злополучную бутыль. Принюхавшись, скривился, но по бокалам все же разлил.

— Яшеролюдов придурок Угорь вина хорошего найти не мог, — желчно сообщил он. — А в моем погребе хозяйничает лысая гнида Бойтсовый Пес, чтоб ему звезд до скончания веков не видеть!

Я притянул к себе кубок, с сомнением приглядываясь к содержимому.

— А что, бывает разница между одной кислятиной и другой?

— Не обижай ардая, - фыркнул Безухий. — Думаешь, меня выгнали из семьи, что вино не понимал? Сам ушел, скучно было.

Князь пригубил вино, сморщился еще сильнее.

— Надо иметь снулую рыбу вместо языка, чтобы он повернулся назвать это малассой с Золотого Берега!

Безухий еще что-то там ворчал про северян, которым неспособность разбираться в винах звезды жалуют задолго до рождения — я слушал вполуха, всецело поглощенный потоками разбуженной силы. Стоило обернуть вспять то, что было запущено в глубине подземного лабиринта. Может, оно и удобно — жрать магию из окружающего поля, не нуждаясь в другой пище, но больно уж смахивает на существование хиконта. Да и химера особо предупреждала, что увлекаться этим без нужды не стоит. Падучие звезды, это сколько же я не ел?! По расчетам выходило, не меньше трех дней.

С сожалением убрав руку, уже потянувшуюся к поджаристому куску барашка, запеченного на вертеле, я отщипнул небольшой кусок пресной лепешки и принялся медленно его пережевывать. Мальцом мне случалось с голодухи обжираться до поплохения, но то, что простительно оголодавшему беспризорнику, не добавит солидности магу.

Безухий, с нескрываемым любопытством наблюдавший за всеми этими действиями, усмехнулся:

— Смотрю, совсем чародеем заделался.

— Магом, — поправил я и сам удивился резкости, с которой это вышло.

Кометы, неужели меня стала волновать вся эта чушь? Правильные обращения, различия между школами? Да-а, знакомство с другими обладателями дара явно вышло мне боком!

— А есть разнитса? — спросил Безухий.

— Как между этим, — я покачал в руке кубок, — и малассой с Золотого Берега. Так что тебе от меня нужно?

Князь откинулся в кресле, до побелевших костяшек сжимая сцепленные замком пальцы.

— Чародеи пришли в Стрелку. Раньше обходили. Что-то поменялось. У них там. Знаешь что-нибудь?

Я покачал головой. Точнее, знал-то я уже предостаточно, но причин, по которым Академия способна сунуться в чужую регию — ни одной.

— Откровенный разговор — что скажешь? — предложил князь, не сводя с меня пристального взгляда. — Информатсия нужна нам обоим. Ты говоришь, что знаешь ты, я говорю что знаю я.

— Не так уж и много. В Академии раскол. Боевики Ал-Малира пытаются захватить власть. Угорь потерял свою защиту там. Но это не объясняет, почему Академия пришла в Стрелку. Это не ее территория. Говоря по-нашему, чужая вотчина.

— Не только Академия, — сказал Безухий. — Ешо две школы точно. Некий мастер Талдиан с учениками. С виду чудак, а присмотришься — лучше не лезть. Ешо два типа — кометы разберут, чего вынюхивали и куда делись. Братья Башмаки, если слышал.

147