Закон сильного - Страница 97

— Не понимаю, какой тебе прок мне помогать, — с пугающим спокойствием заявила Тианара. — Ты рассчитываешь на благодарность? В обмен на помощь я должна буду…

Дрогнувший голос оказался красноречивее непроизнесенных слов. Я резко отстранился, отдергивая руки с плеч девушки. Да, при внешней разнице Высокий город и Стрелка похожи сильнее, чем брат с сестрой. Бесплатным бывает лишь нож в спину — эту простую истину быстро усваивают и там, и здесь. Обитателей трущоб частенько презирают из-за готовности прирезать за жалкую горстку мелочи, способную поддержать их нищенское существование. Но что сказать про богатых чародеев, обладающих всем необходимым для беззаботной жизни, и даже сверх того, и все равно готовых растоптать в прах любого, кто мешает им захапать больше? Про тех, кто не желает и пальцем шевельнуть задаром, просто потому, что кому-то отчаянно нужно это несложное движение. Да, теперь я готов заявить наверняка: звезды преподнесли мне великий подарок с рождением на правом берегу реки. Не позволив мне стать пленником отравленной трясины, именуемой ниранской Академией. У обычных хиконтов избыток магии убивает тело, заменяя его части диковинными плетенками. Ядовитые миазмы этого болота уничтожают душу, возводя на ее месте конструкции столь уродливые, что будь они видны глазу, люди в ужасе предпочли бы общество "собачек" и "крыс" из подземелий пребыванию в компании уважаемых чародеев.

К ящеролюдам за Врата! Я не попадусь второй раз на ту же удочку. Однажды я уже позволил прищемить хвост собственной натуре. Улица припугнула добродушного, отзывчивого мальчишку оскалом близкой смерти, а затем перекроила по собственной мерке, вырастив отчаянного бандита, забывшего, сколько душ отправил в очередь перерождения. Судьба просчиталась в одном. Больше я не боюсь ничего. По крайней мере из того, что угрожает мне лично. Чародеям не переломать меня под свою ящеролюдскую мораль. Они могут меня убить, но заставить принять их правила игры — никогда. И если однажды мне придется включиться в нее всерьез, я так взбаламучу это болотце, что грязи нахлебаются все, от архимагистра до последнего адепта, мечтающего о дне, когда он примерит алую мантию. Потому что мои правила совсем другие. По чародейскому закону сильному положены права, по моему к ним прилагаются обязанности. И заключаются они отнюдь не в том, чтобы прижать слабейших к ногтю, приумножая за их счет собственное могущество.

— Не равняй меня по своим высокородным дружкам и подружкам, — гневно бросил я. — Никакого "взамен", слышишь? По-твоему, во всем должен быть прок? Я не могу помочь просто потому, что ты мне нравишься — без всяких расчетов? Потому что я тебе сочувствую? Потому что не хочу бросать беззащитную девчонку в лапы уродов, возомнивших себя главными под звездами?

Слышал бы кто из знакомых в Стрелке эту речь — веселился бы долго. Но она была правдой до последнего слова. А я еще смеялся над привычкой Подсолнуха тащить в логово всяких бездомных щенков и котят — да таких, что, казалось, сдохнут, стоит к ним прикоснуться лишний раз! Видел бы он сейчас, кого и при каких обстоятельствах умудрился подобрать я сам, век бы тех насмешек не забыл!

Тианара глядела на меня, широко распахнув глаза, будто сомневалась в услышанном. Правильно. Я и сам бы не поверил в первого встречного, готового перебежать дорожку могущественнейшим чародеям Нираны ради спасения малознакомой девицы, какой бы красавицей она ни была. Тианара оказалась наивнее. Или не такой битой. А может, ей настолько хотелось довериться хоть кому-нибудь, ненадолго разделив с другим свою боль, что последствия ее уже не пугали.

— Ну кому, скажи, кому могло такое понадобиться! — всхлипнула чародейка, утыкаясь носом в мое плечо. — Кому могла помешать моя мама? Она всегда старалась держаться в стороне от всех интриг, и главой рода стала только по необходимости! Когда погиб ее старший брат!

Я вздохнул, обнимая плачущую девушку.

— Кому мама, а кому архимагистр и член Совета. Когда забираешься так высоко, редко выходит продержаться в стороне. Она, случайно, не водила дружбу с Дайне?

— Нет, ты что! — прорыдала чародейка. — Стал бы он тогда ко мне придираться! С чего ты взял?

— Похоже, там, наверху, решили основательно подраться за власть. Дайне уже убрали с дороги. Когда я уходил с ирисом, боевики переворачивали особняк в поисках чего-нибудь особенно незаконного.

— Дайне был в фаворе у Теллара, — подтвердила девушка мои подозрения. — Но с мамой они терпеть друг друга не могли.

— А что насчет Ал-Малира?

— Не знаю. Он всегда казался таким… Не знаю, как описать. Будто ему нет дела ни до чего, помимо своего факультета. Верный пес Теллара, готовый исполнить любой приказ. Его никто особо не любил.

И почему мне припоминается другой "верный пес", наточивший зубы на собственного хозяина? Если против Дайне ополчился сам ректор, зачем бы ему все так усложнять? Достаточно отодвинуть неугодного более архимагистра, а там его в момент сожрут рыбки помельче. Отставные любимчики кончают плохо. А коли так, выходит Ал-Малир действовал самостоятельно. Мелкими сошками такие фигуры не бывают, так что мы имеем дело по крайней мере с одним из организаторов заговора.

— Мог он что-то не поделить с твоей матерью?

— Они вообще старались не общаться! Мама… Она, понимаешь, считает, что старые порядки изжили себя. Что маги из древних родов растеряли остатки человечности в погоне за силой и властью, и так не может продолжаться дальше. А Хи-конт наоборот, винит во всех бедах отступление от былых принципов. Будто нынешнее поколение потеряло всякую дисциплину и чувство долга. Но это ведь просто философский спор! За такое не бросают в темницу!